- Дональд Трамп в роли главного мирового спикера. Зачем нужна была война с Ираном? Что дальше?
- Путин, Трамп и Нетаньяху: что объединяет главных политических харизматиков, и где они расходятся?
- Война в Украине продолжается. Только за июнь Россия выпустила более трех тысяч беспилотников и 135 ракет.
Грани времени. Итоги 26-й недели Мумин Шакиров подводит с украинским публицистом Виталием Портниковым, с писателем и философом Станиславом Белковским и политологом Николаем Петровым.
Право сильного – новый мировой порядок? Когда во главе государств стоят харизматичные лидеры с ядерной кнопкой, армией и серьёзной идеологией, международное право и мирные переговоры становятся лишними? Всё решается дронами, баллистическими ракетами, ликвидациями на расстоянии, демонстративными налётами.
Но ставить в один ряд Путина и Трампа некорректно. Трамп пришёл к власти через конкурентные выборы, через три с половиной года вопрос о его власти будет решаться по закону. Путин – классический автократ. Дважды переписал Конституцию под себя, обнулил сроки, продлил своё правление до 2036 года. Выстроил персоналистскую вертикаль, зачистил политическое поле, уничтожил независимую оппозицию, превратил Россию в страну репрессий. Разница между ними – как между демократией с изъянами, и системой, где изъяны заменили демократию.
Третий игрок условного “мирового правительства” – премьер-министр Израиля, Биньямин Нетаньяху. Почему Биби, как называют в Израиле Нетаньяху, стал востребованным героем и антигероем страны, которая последние два года ведет войну, в нашем репортаже:
Когда Путин бомбит Украину, это трактуется как преступление против человечности, когда Иран бомбят Нетаньяху или Трамп, это “удар по военным ядерным объектам”. Комментирует политолог Николай Петров:
– Идёт война, в том числе в медийной сфере, и понятно, что ждать объективности не приходится. С другой стороны, это проблема соответствия целей и методов их достижения, которые в отношении Ирана со стороны Израиля и Соединённых Штатов выглядят более адекватными, в отношении Украины со стороны России - менее адекватными. Мы видим силовую политику во всём мире, а это политика взаимных угроз и угроз их применения, которые связаны с тем, что все прежние ассигнации девальвированы, и сегодня надо доказывать на деле, что НАТО – это сильная военная машина, что Израиль имеет реальные военные возможности закрыть ядерную программу Ирана, и так далее.
Помогло ли Путину то, что Трамп вывел его из изоляции? Теперь он предлагает свои дипломатические услуги Израилю и Америке по примирению с Ираном.
– Мне кажется, что из изоляции Путина вывела сама жизнь, без Трампа это могло бы случиться позже, но всё равно бы случилось.
Мы видим силовую политику во всём мире
Ни в экономическом, ни в политическом плане Россию нельзя полностью изолировать, ей можно нанести ущерб санкциями, но у всего есть своя цена. Надо понимать, что мир един, и многие экологические, военно-политические, экономические проблемы так или иначе требуют иметь дело с Россией.
Авиаудары Трампа по ядерным объектам Ирана: произвело ли это впечатление на Путина?
– Думаю, минимальное, и связано это с тем, что параллель между Ираном и Россией довольно относительна. Даже в отношении Северной Кореи видно, что факт обладания ядерным оружием сильно влияет на методы, которые в отношении режима используются. На Китай, скорее, произвело впечатление, в связи с тем, что Соединённые Штаты при Трампе могут в какой-то момент перейти от угроз к их исполнению. Трамп заявлял, и пока ничто этому не противоречит, что он не столько начинает воины, сколько их заканчивает. То есть маленькое победоносное вмешательство в вооружённое противостояние Израиля и Ирана – это одно, а Россия и Украина – совершенно другое дело.
Когда израильские спецслужбы наносили точные удары, они практически обезглавили иранскую армию, уничтожили иранских учёных-ядерщиков. Такие моменты отражаются на восприятии Кремля? Сегодня уязвимы все, есть технические условия для таких точечных ликвидаций.
– Это верно. Но Кремль уверен, что обладание ядерным оружием делает его в определённой степени неприкасаемым, в том числе в отношении охоты за какими-то руководителями. С другой стороны, мы видим, что охота со стороны ВСУ ведётся и приводит иногда к успешному для ВСУ результату. Но такого рода действия со стороны западных стран были бы равносильные объявлению войны. И Кремль прибывает в уверенности, и небезосновательной, что этого быть не может.
Насколько Иран и в целом конфликт на Ближнем Востоке вывели из приоритетов Европы войну в Украине?
– Трудно сказать о воздействии именно Ирана и конфликта на Ближнем Востоке. Понятно, что есть ещё фактор времени, чем дольше идёт война, тем больше она воспринимается как некий фон, острый интерес и включённость со стороны западных стран снижаются. С другой стороны, нет внятной стратегии, когда людям в России объяснили бы, в чём заключается план А и план Б, если план А не будет реализован, в отношении войны, которая продолжается уже больше трёх лет.
Внешняя политика иногда цинича
Война на Ближнем Востоке накладывает отпечаток, прямо и косвенно, в связи с поставками вооружения из Ирана, которые либо замедляются, либо прекращаются, и в связи с тем, что возникает новый очаг напряжённости, новая турбулентность, которая как бы “замыливает глаза” в отношении войны в Украине.
Виктор Орбан заблокировал переговоры по вхождению Украины в Евросоюз, в Европе опять развели руками после всех слов на саммите НАТО. Никто не может договориться с Орбаном?
– Не думаю, что принятие сегодня решения о запуске этих переговоров имеет серьёзное значение. Многое зависит от того, как будут дальше развиваться события. Неоднократно Орбан ставил какие-то условия и получал уступки со стороны Евросоюза, Еврокомиссии. Внешняя политика иногда цинична, не всегда это плохо. Хуже, когда из псевдо-идеалистических соображений развязываются войны, навязываются чуждые для той или иной страны интересы и ценности. Орбан – представитель той же когорты бизнесменов в политике, что и Трамп, что в известной мере Путин, не случайно у Орбана хорошие отношения и с тем, и с другим.
Почему Путин проводит внутренние репрессии? Какой смысл прессовать запуганное население и практически уничтоженную оппозицию?
– Во-первых, у репрессии есть внутренняя логика саморазвития. Запустить их требует усилий. Но остановить их или сократить – тоже требует усилий, а такой мотивации у Кремля нет. Есть репрессивная машина и её интересы, они очевидны. Среди силовиков, которые репрессиями занимаются, никому не хочется сказать, что “всё в порядке, всё спокойно, теперь можете отправлять меня на фронт”. Есть и механизм привыкания: когда есть фоновый уровень репрессий, он воспринимается уже, как нечто данное. А если надо усилить или сохранить эффект репрессий, испуга – использовав в политике репрессии, невозможно потом от этого инструмента отказаться без серьёзных усилий. Всё это обусловливает то, что спираль репрессий расширяется.
Почему “сталинские” сроки: 10, 15 даже 20 лет за посты, за лайки, выступления против войны?
– По мере становления жёсткого авторитарного режима политические опасности для него меняются. Реального политического риска ни условная системная позиция, ни несистемная позиция не несут для Кремля, но риск несёт сам факт критики, публичной и легитимной.
Риск несёт сам факт критики
Это то, что выдавливается, в том числе в результате репрессий. Кремль не боится проиграть на выборах оппозиционным силам, но ему невозможно сегодня мириться с тем, что кто-то на выборах может выйти на трибуну и жёстко выступить против политики, которую Кремль ведёт. По мере становления и укрепления авторитарного режима угрозы, которые представляет любая критика, толкают режим усиливать репрессии.
Возвращаясь на Ближний Восток: почему Путин решил не помогать Ирану? Ради сохранения отношений с США?
– Это трезвый расчёт. Иран здесь слабая сторона, солидаризоваться было бы если не самоубийственно, то шло бы вопреки прагматической политической логике. Сам Путин объяснял это недавно, когда встречался с главными редакторами информационных международных информационных агентств. Он это объяснял, так, что, во-первых, договор с Ираном не предусматривает военной помощи. Во-вторых, иранское руководство не обращалось, по крайней мере публично, к России за помощью. Думаю, что сыграли главным образом факторы трезвого политического расчёта.
